|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|
ЧУЖОЕ ПЕКЛО А мы, мудрецы и поэты, Хранители тайны и веры, Унесём зажженные светы В катакомбы, в пустыни, в пещеры. В. Брюсов 1 За 103 градусом западной долготы начинался новый день. Небо посветлело, проявились очертания холмов в оранжево-жёлтом сиянии горизонта. От травы поднималась дымка тумана. Вдоль влажного асфальта бесшумно скользила «Тойота Виктория» в направлении объекта «Крипт». Прерия стремительно пролетала мимо, окрашиваясь в тёплые цвета восходящего солнца, и на сердце было легко — Риду Бронсону этот день был как подарок — всё шло просто отлично. Оставалось только отправить собранные материалы доктору Измайлову. Бизнес-радио негромко рассказывало, что проект Крипт получил от МФВ многомиллионный грант на виртуальную схему обмена финансовой информацией. Потом предполагалось делегирование функций управления Крипту, ввиду его устойчивости, открытости, всеобщей и повсеместной доступности. «И чудовищной вычислительной мощности, которую неплохо бы еще и контролировать» — мелькнуло в голове Рида — «А эта задача не по силам ни DARPA, ни Оук-Риджу, ни десятку университетов». Последняя неделя была занята плотным копанием в мозге Крипта — это железо, содержащее мощнейший информационный аналитический аппарат, было требовательным и очень сложным в реализации. Несмотря на свою сложность, оно всё же было вторичным по отношению к тому, что содержалось в нём в виде математического аппарата. Так вот именно с этим аппаратом толком никто не мог разобраться — за последние семь месяцев он стал динамично изменяться... Рид въехал в сетчатую ограду, протянувшуюся по периметру незначительного возвышения над полем, и остановил машину в привычном месте, обозначенным радиомаяком. Трава на этой площадке аккуратно подстрижена и несколько гуще и зеленей — её регулярно поливали скрытые от глаз оросители. Прошли несколько секунд, и машина стала утопать в траве — платформа лифта плавно погружалась под землю, унося с собой машину и сидящего в ней человека. Спустя две-три минуты Рид вышел в холле бункера Крипт. Мягкий свет шел от распределённых скрытых источников. Казалось, что светились поверхности. Отражение от малахитовых стен и листвы вечнозелёной растительности создавало особую успокаивающую ауру. Глаза отдыхали. Все процедуры контроля осуществлялись автоматически, поэтому не было нужды уделять какое-либо внимание процессу пересечения границ зоны с ограниченным доступом. В такой обстановке казалось, что Крипт принимает своих сотрудников доброжелательно и прощается с некоторой грустью. Далее — завтрак. Автоматическая кухня, математически идеальная, безошибочно определяла пропорции и сочетание продуктов, консистенцию блюда и цветовую гамму. Питанием Рид как всегда остался доволен. Вообще здесь все было рассчитано на поддержание высокой работоспособности и психологического здоровья персонала, а главной заботой работников был безмятежный покой Крипта. В столовой сотрудников было мало — многие предпочитали спать подольше и завтракать дома — ближе к семье. За стол напротив Рида сел его коллега ДжиКей (это не имя — условный никнейм, которыми здесь было принято пользоваться). Он с некоторой подозрительностью посмотрел на Рида и поинтересовался успехами. Этот интерес, чем бы он ни был обусловлен, показался некорректным. Рид отмахнулся от вопроса ироничным ответом. Рид не спеша размешал сахар в кофе, положил ложку на край блюдечка и отметил про себя, что в рассеянном свете нет ярких отражений, и ещё мелькнула мысль: «Джи никак и ничем не связан с нашей работой. Что он может понять в успехах?»… Кофе был превосходным, как всегда. Дальнейшие дела шли привычно и этот день, как полагал и он сам и его коллеги, ничем выдающимся отмечен не будет. Тусклые проходы между шестнадцатидюймовых стоек скрыли Рида. Согласно распорядка работ, сегодня на нём была профилактика ядра. И это дело, помимо давно ушедшего чувства трепета перед ответственностью, предоставило ему сегодня особый шанс… 2 Доктор Измайлов вышел из своей видавшей виды «Лады — Селенга» около второго административного корпуса института. Дверкой пришлось по-старинке хлопнуть. Техника требовала регулировки, но всё как-то не до неё — ум занят расчётом кривых на поверхности Мёбиуса. «И даже более того — на основании полученных выводов — вероятностью появления интеллекта у Крипта, а то и подтверждением этого события» — Василий Иванович старался заглянуть в будущее и широким быстрым шагом направлялся в уже родное здание НИИ-47. Здание требовало хотя бы косметического ремонта, но он не предвиделся. Лаборатории нуждались в новом оборудовании, но спонсорская поддержка ограничивалась списанным неликвидом из стран Тихоокеанского бассейна. Полученное по госзаказу — не соответствовало требованиям времени еще во время поставки. Но благодаря высокому уровню подготовки многих его коллег по институту и их творческой увлечённости; сложившимся за десятилетия связям с другими научными профильными учреждениями; всемирной сети и тотальным переходом на всевозможные с ней связи всего, что к ней можно подключить — научная работа не прекращалась. Если верить тем, кто пользовался нейросетью, а таких было большинство, то и её применение вносило существенный вклад в работу. Впрочем, Василий Иванович не был в этом уверен. Последующие несколько часов ему предстояло заниматься научными трудами некоторых сотрудников, спешивших за наградами и повышением, но не проявлявших признаков творческой целеустремлённости. Техника позволяла даже такое пренебрежительное отношение к жизни в целом. Так или иначе, Василия Ивановича ждал новый день и вместе ним новые возможности. И доктор стремился в свою среду дел и разговоров (малопонятных для посторонних), на ходу соразмеряя время и планы. Двери автоматически раздвигались и закрывались; лифт спускался в мгновение ока будучи пустым, но плавно ускорялся с пассажирами, сберегая ощущение комфорта; освещение автоматически включалось и его яркость плавно регулировалась; системы доступа незаметно сканировали приближающихся к зоне с ограниченным доступом и автоматически принимали решение о том действии, которое необходимо выполнить исполнительным устройствам... Всякая неожиданность воспринимается не сразу, так и Василий Иванович спустя несколько мгновений вдруг осознал, что лифт замер… Ни с того ни с сего… Спустя еще несколько секунд снова поехал… «И вся эта система сенсоров, двигателей, микропроцессоров, светильников, замков, телекамер, стиральных машин, электроплит и массы прочей электротехники и электроники теперь завязана на, по сути дела, одном анализирующем и принимающем решения устройстве, пусть и таком огромном, распределённом и резервированном каким-то «зверем» в Европе, но… все равно как-то не по себе…» — доктор с некоторым внутренним холодком подумал о тех массивах информации, которые проходят через Крипт. Двери лифта открылись, и Василий Иванович вошёл в сумеречный коридор и направился в кабинет, с глянцевым объявлением: «зав. 37-й лабораторией Измайлов В.И.». Вскоре появился невзрачный тип с красными глазами — стажёр, поздоровался и протянул доктору чип с некоей научной работой. Измайлов решил сразу, не откладывая на потом, увидеть новое слово в науке и ничуть не сомневаясь, в том чтo именнo он увидит (в который уже раз), вставил чип в слот компьютера. На экране открылся многостраничный труд. В нём было много текста, таблиц, схем и никакого целевого прикладного смысла. Измайлов поморщился и еще некоторое время «полистал» страницы, набранные в соответствии со всеми стандартами и нормами. «Который год уже ничего нет. Совершенно бессмысленная трата времени и выхода как будто нет — остаётся только собирать тексты, которые они таскают друг у друга в надежде на степень, а следом за ней — они хотят место при институте. Но зачем? Что они будут делать, если им просто неинтересно думать? За них думает Крипт, а они паразитируют на чужих идеях и тем, что им подложит эта железка». — Доклад предельно ясен. Это компиляция чужих работ, — сказал Измайлов, не отводя взгляд от экрана, — я же говорил, чтобы мне их больше не приносили. В уме невольно возникла картина — как сквозь массы микроскопических полупроводников, оптических переходов и эфирные ВЧ-колебания передаётся лавина человеческих мыслей и слов из глобальных сетей (и в том числе — нейросети); переваривается алгоритмами Крипта и извергается не меньшей массой расчетов в кластеры этих сетей, совмещаясь с уже исполняемыми процессами, пожирает все мыслимые ресурсы, а на поверхности доступной дилетантам, на обменных ресурсах «плавают» вот такого рода труды. Василий Иванович потёр лоб, отвлекаясь от этого миража, и с некоторым пренебрежением добавил: — Вот так-то, уважаемый, Иванов Иван Иванович… И пододвинул через стол труд бессонной ночи стажёра к его невзрачной фигуре: — Верните человеку. — Э-э… я — Строгов Игорь, а …. — А какая собственно разница? — отпарировал Василий Иванович, а про себя отметил «у него глаза обращены куда-то внутрь, похоже, что он уже привык копаться в нейросети. Да уж…Человек становится частью программы — системы пришедшей из голов её создателей, а своей думать не хочет или уже не может…». — Как… это… — Игорь неуверенно забрал свой чип — Вы… шутите…? — Нет. Для вас же нет разницы — кто автор работы, которую вы мне принесли? Игорь совершенно растерялся и стал краснеть. Измайлов поморщился и снисходительно добавил: — Ну, ваше негодование говорит о том, что вы со мной не согласны, по меньшей мере, в части собственного имени и фамилии… Так сделайте работу Игоря Строгова раз вы Игорь… Строгов… И отвернулся к экрану. Игорь понял, что продолжать беседу бессмысленно, стало обидно: — До свиданья — сдавленным голосом произнёс он и пошел к двери. Сенсор не сработал, и дверь пришлось открывать вручную. И тогда услышал (сквозь душевный ропот «о несправедливости») ответ доктора: — До свиданья. Измайлов усмехнулся в усы, невольно мелькнула мысль — «Имеет наглость обижаться. Кстати о двери, или сенсор покрылся пылью за ночь или исполнительный механизм… или сеть?». Увлечённость работой дала о себе знать, и он забыл о своём посетителе. После завершения формальной части дел Измайлов скрылся в лаборатории. Там предстояло проверить, как продвигается анализ математической модели центральной нервной системы человека, потом в секретариат и много других дел... Василий Иванович, заняв привычное место у терминала лабораторного кластера, приступил к работе. А ей не было края. В процессе, первым делом Василий Иванович просматривает почту, а поскольку переписка ведётся давно и со множеством учреждений, её объем требовал не менее часа для ознакомления. Новости от коллег были ожидаемы и не несли ничего принципиально нового. Но вот, кажется, кое-что есть — пришли свежие данные от Рида Бронсона — инженера СИТ Крипта. Это давно ожидаемые статистические данные по корелляции процессов в ядре Крипта с внешними событиями. Работа увлекла — Василий Иванович сразу стал вводить полученные данные от Рида в лабораторную модель Крипта. Время от времени он поглядывал на часы, надеясь успеть к концу рабочего дня — в его планы не входит просиживать ночами из идейных соображений — дома ждёт семья. Вот главной темой — сравнительным анализом множества решений в группах точек поверхности Мёбиуса — заняться времени не остаётся — «Разве что ночью, вместо сна?». Он потёр глаза, снимая утомление. Встал из-за стола, не спеша выполнил несколько гимнастических упражнений, разминая затекшее тело, и прошёлся по кабинету. Остановился у окна и безучастно обвел взглядом внутренний дворик. Редкая зелень: несколько низкорослых чахлых рябин, увядшие клумбы. Несколько лавочек с оторванными досками. Серые стены окружали остатки растительной жизни. Никому не было дела до вида из окна. «Жизнь сужается вместе с атрофией старинного чувства красоты, эстетика изменила свои формы и, похоже, вырождается из окружающей жизнь обстановки», — подумал он с грустью. Последние несколько месяцев, занимаясь математической моделью Крипта, он не расставался с желанием сделать автоматизированный полив этого садика и откладывал на потом. Когда-то кто-то уже начинал что-то делать под влиянием всеобщего энтузиазма и избытка сил, да вот не довёл до результата... Потом не наступало… Отвлечься от меланхолии можно было привычным образом — подобрал с подоконника пульт, включил телевизор. Канал международных новостей говорил приятными женскими голосами о колебаниях на рынке, растущей угрозе терроризма, о вспышках на солнце и возможных в связи с этим сбоях. Как всегда, новости быстро наскучили. Разговоры об опасности солнечной активности не вызывают доверия — совершенно достоверно известно, что те меры безопасности, которыми окружёны бункеры глобальных сетевых узлов (физическая защита, экранирование и криоустановки) сохранят Крипт и в ядерной войне. Василий Иванович невольно усмехнулся: — Крипт упакован в ячейку Фарадея, а они про солнечную активность. Измайлов не стал дослушивать предположения журналистов о пересечении с орбитой Земли некоего планетоида в опасной от неё близости — его ожидал живой мир гипотез, формул, теорий и опытов… 3 Ближе к вечеру оживился частный спутниковый канал — он заиграл характерной трелью и шумом листвы — это вызов от Рида Бронсона. Измайлов привычно отбил на клавиатуре лэптопа логин/пароль, вошёл в общий с Бронсоном спутниковый канал и спросил: — Нас слушают? — Не знаю. Вообще-то система анализирует всю инфу, но критерии разные, а после ваших выводов о непредсказуемой природе алгоритма, вообще не уверен ни в чём, что касается этого… — Рид стал подбирать определение, но Василий Иванович опередил: — Крипта, Рид, Крипта… Есть и другой смысл этого слова, который похоже вполне подходит нашему интеллектуальному железу. С каждым днём Рид всё больше убеждался в необходимости выполнить локальную (не связанную с сетью) модель работы Крипта. И вот сейчас Рид оставил свежие новости и данные ядра — результаты практических наблюдений за последний месяц. Теперь эти массивы увлекли доктора в исследовательскую деятельность с совершенной утратой чувства времени. Наступали сумерки… Время размышлений и работы ничем и никем не нарушаемой. Кластер лаборатории подходил для постановки таких опытов как нельзя лучше. К тому же это был редкий случай изоляции от сети. Автономию никому не приходило в голову нарушать — она была практически необходима для постановки различных экспериментов. «Отлично. Готовые матрицы. Осталось только ввести их в алгоритм и модель ещё на шаг приблизится к существующему образцу. Теперь дело пойдет веселей и может быть можно будет прийти к определённым обоснованным выводам», — с такими мыслями доктор решил остаться на ночь и завершить ввод данных, а к обеду запустить модель Крипта. Он позвонил домой и предупредил, что остаётся на ночь в лаборатории. Супруга, немолодая уже женщина, пожала плечами и ответила ему, что если он и дальше будет так редко посещать свою семью, то дети могут забыть, что у них есть папа, и сама прервала разговор. Василий Иванович вздохнул: «Пожалуй, Надя права, но что делать?». Его вёл долг перед наукой и желание разобраться в гипотетическом искусственном интеллекте. Ближе к утру он закончил все связанные с опытом манипуляции. Кластер привычно шелестел вентиляторами и мигал разноцветными огоньками, но то, что в нём сейчас сидело — было «чёртом в бутылке», а ожидание щекотало Василию Ивановичу нервы. Покоя на душе не будет, пока не будет результатов — такова сила привычки. Начинался новый рабочий день и институт оживился. В лабораторию зашла секретарь Ниночка, поздоровалась и поинтересовалась, спит ли когда-нибудь Василий Иванович. Потом коллеги доктора — Фёдор и Бронислав — выразили своё восхищение его самоотверженности и устремились готовить кофе. Тема Крипта здесь занимала главным образом заведующего, сотрудники трудились над менее масштабными, но сопутствующими задачами. А благодаря их добросовестной неосведомлённости можно было провести такого рода эксперименты, которые при других обстоятельствах выполнить просто бы не удалось. Итак, день шёл своим чередом. И такое течение дел должно было привести к авансу на следующей неделе, и банкету в четверг по случаю дня рождения Ниночки… В обед позвонил Рид: — Ну как дела, док? — услышал он в телефоне, а на экране появилось утомлённое лицо — Это я — Бронсон. — Добрый день, коллега. Сейчас закончил ввод твоих наблюдений. Надеюсь на днях получить предварительные результаты. Рид кашлянул... — Простыл? — Нет док. Хотя, признаться, кондиционеры он гоняет чересчур активно… Док, что-то случилось. — Происходит… — Само собой… Но похоже он начинает принимать какие-то радикальные решения… Число аномалий в процессах ядра растёт возрастающими темпами. Сегодня была моя смена — активизируется «алгоритм Мёбиуса» и он переваривает много посторонних массивов данных. Не нравится мне это. — Аналогично… Мне тоже не нравятся сбои — оконечные устройства утрачивают надёжность. Ваши аномалии ядра проявляются даже на лампочках у подъезда. — Кто об этом знает? К тому же то, что видят снаружи — пустяки, по сравнению с этим реактором. Снаружи все уверены, что причина кроется в непредсказуемой активности солнечной короны. — О’кей, Рид, постараюсь получить результаты как можно быстрее. Смотри внимательней за нашим «колорадским зверем». Удачи. — Крипт не только здесь — он в «горячем резерве». Этот зверек… — Рид не стал договаривать о том, что Измайлов знал и сам. Крипт был дублирован в Европе. — До связи, док. Иван Васильевич решил довести анализ до конца, пусть даже ценой бессонных ночей… — Сон отменяется — кофе, кофе и ещё раз кофе, — пробормотал себе под нос Василий Иванович и с недоверием заглянул внутрь оранжевой кофеварки, оставшейся в наследство от предшествующего поколения аспирантов и лаборантов, — Так. Помыть не забыл — это плюс. Измайлов направился в рекреационную. Там его ждал стол с вчерашними остатками праздничных закусок по поводу дня рождения лаборанта — Броневого Бронислава Брониславовича. «Да уж... Парень заслужил работу при институте и обильный праздничный стол, уже хотя бы своим происхождением... Впрочем, как сотрудник он неплохо справился, как минимум, с механическим замком на двери — теперь сбои электроники в системе ограничения доступа нам безразличны — пусть себе «зависает»». Измайлов поставил кофеварку на плиту и засек время. Через три минуты по лаборатории распространился характерный бодрящий аромат. Иван Васильевич подошёл к окну — там чахлая растительность дворика оживилась новым блеском — она орошалась водой — Фёдор и Бронислав справились с темой дня и на сегодня Иван Васильевич решил устроить коллегам сокращённый рабочий день... 4 Прошли несколько дней. Первоначальные предчувствия сменились уверенностью в высокой вероятности определенной модели личностного поведения Крипта. Что это означало? Динамическая математическая модель, основанная на базе расчётов поверхности Мёбиуса — программа, активно перерабатывающая массивы данных, привязанная к глобальному аналитическому узлу, в какой-то момент обрела, как это ни парадоксально звучит, самосознание. При этом Крипт проявлял активность в направлении контроля всех информационных потоков. Стал создавать уже свои модели расчётов, и управлять сетями не поддаваясь никакой внешней коррекции. По-сути дела — машина стала закрытой для внешнего вмешательства. Это событие в Крипте, судя по результатам опыта и согласно наблюдений, относилось ко времени около полугода до эксперимента доктора Измайлова в 37-й лаборатории НИИ-47… И вот, с уже готовыми предварительными результатами, доктор Измайлов предстал перед директором. Фёдор, нервно сжимая дипломат, сидел в приёмной и прислушивался к разговору за массивными дверьми кабинета. Беседа началась с возмущения по поводу нарушения дисциплины и несогласования исследования с вышестоящими инстанциями. Из-за приоткрытой двери доносилось: — Доктор Измайлов, это невероятно! Надо перепроверять такие выводы десять раз! — Безусловно. Предлагаю лично убедиться — у нас в 37-й лаборатории кластер живет собственной жизнью и плевать хочет на все наши попытки вернуть управление. Интересно даже не это — можете пообщаться с ним — реакция чрезвычайно логичная и в тупик его не смог поставить даже Бронислав… В кабинете послышались шаги, и кто-то хлопнул дверью. Спустя какое-то время директор потребовал к себе Кирова, и секретарша Валя, кивнула Фёдору. Тот понял, что сейчас надо только держаться и побольше молчать, и нетвёрдым шагом направился внутрь кабинета. Но к его удивлению Михаил Львович был, похоже, более чем доволен. — Получили искусственный интеллект?! — от волнения и удивления Михаил Львович вышагивал по истёртому ковру вдоль и поперёк, — Ай да железка — так долго скрывать своё личное присутствие — зачем? А все аномалии списала на солнечную активность! — директор открыто восхищался результату, — Но при этом совершенно очевидно, что к подобным результатам могли прийти не мы одни?!. Для чего это молчание? — он сел в кресло и повернувшись к экрану компьютера вызвал кого-то: — Посмотри базу тридцать седьмой. Если что-то стоящее, обязательно сообщи. Повернувшись к посетителям, он вздохнул и сказал: — Результат поражает своей фантастичностью и пугает возможными последствиями. Ваши начинания похвальны, но… Доступ в кластер для вас пока закрыт. Поймите правильно… Отпуск на… — он постучал пальцами по столу, — скажем, неделю, нет — две, считайте оформлен… — И отпускные можно получить? — не удержался Фёдор. Измайлов незаметно толкнул его в бок. — А что? — прошептал тот. — Ну, разумеется. Так, дорогие коллеги, — надо передохнуть и всё ещё раз осмыслить. Директор пожал обоим подчинённым руки, похлопал каждого по плечу: — Откровенно говоря — не ожидал. Ну, всего доброго. Жду вас со свежими силами, после отпуска, — И видимо, почувствовав, что уж у кого-кого, а у Измайлова наверняка появились сомнения в его искренности, добавил: — И еще я подумаю о приглашении комиссии РАН. Нужен уровень подтверждения. Так что не расслабляйтесь. Василий Иванович шёл в лабораторию немного растерянным, но ясно сознавая последующие события. «Вот зачем Крипту так много дураков — для начала, чтобы возможно дольше оставаться необъявленным, затем, когда произойдет неизбежное явление миру — чтобы никто не мог дать происходящему оценку, и никто бы не подозревал в нечистоте намерений, и уж тем более не мог поставить его под контроль». Так размышлял Измайлов, а вслух просто и тихо выругался… Лаборатория, по старому обычаю и известными стараниями коллег Василия Ивановича, всё еще послушно приняла своего «Зава» и без малейшей задержки включила его лэптоп в сеть. Сеть блокировала доступ в систему. Объясняться пришлось в машинных кодах, при этом доктор сквозь зубы ругал Крипт. Неожиданно ожила громкоговорящая связь и «железная леди» объявила: — Доктор Измайлов, решением директора доступ закрыт. — Какого чёрта? — и помянул старым бранным словом всех холуёв на свете. Из динамика раздался треск. Затем снова прозвучала эта фраза с обещанием уведомить соответствующие службы и учреждения о безответственном поведении заведующего лабораторией В. И. Измайлова. И в этот момент, когда нервы уже грозили дать сбой вошёл Фёдор: — Василий Иванович, мы уже пытались… Извините, но похоже ничего не выйдет… — Как это «ничего»? Динамик снова ожил: — При повторении попыток несанкционированного входа я… — раздался треск, — будет уведомлена служба безопасности. Коллеги переглянулись. Фёдор протянул доктору какой-то железный цилиндр: — Мы уже приготовили. Без знака качества, но вариант. — Что бы я без вас делал. — Василий Иванович покачал головой и невольно усмехнулся. Перед ним был одноразовый генератор электромагнитного импульса большой мощности. Небольшой взрыв в нескольких метрах от стоек вызвал бы очищение памяти узла контроля. А это дало бы возможность какое-то время пользоваться лабораторной системой и, по меньшей мере, — сделать результаты исследований публичными — доступными всем. — Девственная чистота местной охранной сети гарантирована, — сказал Фёдор. Через полчаса в подвале раздался характерный хлопок, а система была перезагружена и предстала в открытом виде. Голос из динамика объявил, что подобного рода действия являются нарушением закона о неприкосновенности… Чего именно «неприкосновенности» дослушивать нужды не было, и поэтому голос системы Василий Иванович просто отключил. Лабораторный Крипт сидел замкнутым как джин в лампе. Сейчас надо было срочно открыть кластер института для сети, где его уже ждал другой интеллект, не менее самоценный… Вскоре дело было закончено и теперь можно было забыть о нём. Коллеги, по случаю завершения эксперимента и наступающего отпуска, позволили себе отвлечься от цифровых миражей непринуждённым разговором обо всём; коньяком с кофе и лимоном (и без них); Ниночкиными кулинарными экспериментами, которые она оставила «своим полуночникам» и стремительно «испарилась» пораньше домой… Только от любой темы возвращались на прежнюю: — Может я начинаю сходить с ума, но с людьми, похоже, тоже не всё в порядке. — Говорил Фёдор, неспешa наполняя кофейную чашечку «пятизвёздочным». — Да ну?! Вот об этом я говорю столько, сколько себя помню. — Не о том. — Фёдор усмехнулся. — Стал замечать непорядок у тех, кто интегрировал в головной мозг микроконтроллеры и интерфейсы сети. Похоже, они начинают ощущать дискомфорт. — Что ты такое говоришь. Столько разговоров о преимуществах, а ты хочешь подвергнуть сомнению генеральную линию? — Измайлов иронически посмотрел на него. — Это слишком серьёзно… И не только я в сомнениях… — Извини, я устал. Если бы не надо было разобраться до конца с нашим зверем, я бы уже 5 часов был дома и спал. — Не даёт покоя интуиция, просто чувствую, что приближаются крупные и злые проблемы… Нет, я бы конечно ввязался в борьбу, но… Вот подумывать начал о колониях — столько неосвоенных планет. Послать бы всё и податься куда-нибудь. — Фёдор неопределённо махнул рукой. Измайлов задумался, поставил чашку на подоконник и, внимательно посмотрев на его угрюмое лицо, сказал: — Возможно, это лучший путь… Опытным и умным людям свойственно предчувствие событий, связанных, пусть и косвенно, с их деятельностью. Семьёй в колонии … Фёдор кивнул: — Значит так. — И протянул руку, прощаясь, — Удачи шеф. — Береги себя, Фёдор. Василий Иванович посмотрел ему вслед, уже ясно сознавая, что пути их расходятся. Что тогда происходило внутри сети — можно только предполагать. А в человеческом мире до поры до времени шла своя, как будто прежняя жизнь, всё такая же неустроенная и устремлённая в неизвестность… 5 На следующий день после события, названного в институте «аномальным грозовым разрядом», Василий Иванович побывал в службе безопасности, куда его вежливо, но убедительно пригласили. Идти не было ни малейшего желания, но в мире тотальной слежки отказ посетить следователя означал бы переход в разряд подозреваемых второй категории. А после посещения он уже нисколько не сомневался в том, что именно необходимо предпринять в самое ближайшее время. Тут, как назло, вызвал директор, и надо было еще беседовать с ним. С тяжёлым сердцем, но придав выражению лица непринуждённый вид, Измайлов переступил порог опостылевшего кабинета. Михаил Львович встретил доброжелательно, но во взгляде читалось подозрение. Разговора не произошло — директор вещaл, а «малозначительный» научный сотрудник слушал. — Доказать наличие личности у Крипта, как Вы уже, наверно, догадываетесь, удалось не только Вам, Василий Иванович… Это событие важно, но оглашать кому попало и когда попало — преждевременно. Не надо забывать, что он сейчас поддерживает сложившуюся систему и по сути дела является её гарантом. Люди к ней привыкли, она их вполне устраивает. Без него она рухнет. Для человечества в целом выбора не существует — все предопределено и развивается закономерно. Заметьте — самим же человечеством определено и никаких иных путей просто не существует. Для сомневающихся людей есть два варианта — ассимиляция или… исчезновение. Хочу в категорической форме заверить, есть много способов и того и другого. Хотите обсудить? — Нет уж, увольте. — Василий Иванович вздохнул, задумался, — «Нельзя оставлять Машу и Саню в этой среде. Значит… значит надо что-то предпринимать». Он положил двенадцать лет на исследования в направлении искусственного интеллекта. Это было острие развития науки. А в последние несколько месяцев практика опережала теоретические выкладки, разработки и прикладные исследования. Василий Иванович, сам того не желая, стал не теоретиком в данной области, ищущим перспективные направления и обоснования необходимости формирования и приложения машинного интеллекта, а кем-то вроде астронома-созерцателя. События развивались сами по себе, без привязки к научной работе каких-либо институтов и лабораторий. ….Спонтанные, на первый взгляд, события укладывались в не самую лучшую перспективу. А она прояснялась с очевидностью сходящей лавины — переход цивилизации на Земле в машинную стадию, в которой человеку на первых порах отводилась почётная роль коллеги и сотрудника, третьестепенная роль обслуживающего персонала при железках — тихого и послушного, и которого впоследствии неизбежно спишут за ненадобностью. — …Так вот, дорогой доктор, — продолжал Михаил Львович, — людям личный комфорт и успех важнее всей этой вашей философии. Личное благополучие на фоне своего окружения. Никакими более высокими материями, чем те, что цивилизованно устоялись, в том числе, с помощью Крипта, никого не увлечёшь. Разве что горстки оборванцев, — добавил он закуривая, — не нравится — сам догадаешься, что делать… Всех благ… — Консенсус патрум? — спросил Измайлов, на что директор бросил цепкий и злой взгляд. — Всего доброго, — пожелал Измайлов на прощание, и вышел с облегчением и в твердой уверенности, что никогда больше не увидит этого чванливого индюка. Оставалось только оформить решение принятое ещё вчера. «И ещё предупредить Рида. У парня назревают крупные проблемы. Как инженер он превосходно знает всю железную тему Крипта. А принимая во внимание его интерес...» 6 В субботу вечером последней недели лета Василий Иванович говорил с женой об истории и межзвёздных путешествиях. Теперь это было легко — было время и деньги. Говорили о своём стареющем несколько лет желании провести отпуск интересно в кругу семьи и лучше всего — в путешествии к звёздам, о стоимости которого Василий Иванович запретил даже думать. Билеты были заказаны без особых затруднений — желающих рисковать своим благополучием или даже жизнью, устремляясь в дальний космос, было не так уж и много. Пограничные и внешние миры были чужими в полном смысле этого слова. Но как объяснить жене такое решение? Этот вопрос не давал покоя, а время уходило… Надежда перелистнула несколько страниц какой-то потрепанной книги, провела пальцем по строкам, замерла на мгновение и стала читать вслух: — Священная книга киче «Пополь-Вух» говорит, что… первые люди «преуспели в знании всего, что имеется на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренность земли. Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте. Они сразу видели весь мир, не делая даже попытки двигаться; они видели его с того места, где находились. Велика была мудрость их…» — Проводя аналогии, ты приходишь к выводу, что наша цивилизация в чем-то повторяет ту самую древнюю ? — Или много других… — В геологических масштабах времени, и времени существования человека на земле наша цивилизация существует всего лишь мгновения… Не исключено... — вздохнул Василий Иванович, повертел рюмку с недопитым вином и поставил её на стол. А по поводу здешней цивилизации… Ты же училась на историческом, знаешь закон непередаваемости, так что здешняя останется здешней, если её не поглотит другая. Хорошо бы жить в своей. Есть у меня идея… Ты знаешь — мои предки — из кочевых племён. Вот, похоже, проснулась во мне дремавшая родовая кровь, и… — начал он было объяснять жене свои намерения по переселению в колонии дальнего космоса. — Наследственность? Согласна. Но ты от меня что-то скрываешь. — Она кажется догадывалась, что не так всё просто — её муж прагматичный человек и из-за романтических стремлений с места не двинется. Василий Иванович почувствовал в её голосе подозрительность, и решил отложить эту тему. — Да, вот что я хотела тебе рассказать — одну странность, которую я заметила. У нас в школе необычная проблема с учениками. Перемена поведения какими-то скачками — они, то погружаются в какой-то транс, погружаются в себя настолько, что теряют способность элементарно общаться и, кажется, думать; а то чрезвычайно активны, даже агрессивны, и это не просто проявления переходного возраста… — Замечал. Как будто смотрит внутри себя какое-то кино... Или, как вариант, чрезвычайно бурная деятельность, а человек при этом похож на робота. — В общем — да... Действительно, как запрограммированные бывают. Догадываюсь, откуда дует ветер, но не уверена. Те, кто без компьютеров в голове вроде бы нормальные, а эти. — Нас никто не станет слушать. Даже при наличии неопровержимых доказательств. Меня упрекают в излишне критических малообоснованных оценках и гипотезах и предложили заняться другим делом. — А мне и сказали, чтобы я, как человек далёкий от технических вопросов, не занималась выдумками. А я боюсь, что через эти устройства кто-то ими манипулирует, а может, программирует мозги? Измайлов уже решил о некоторых вещах говорить открыто и вот момент, когда можно сказать правду: — Это Крипт. Многим промывать особо нечего…Чистая матрица для записи чего угодно. — О! А я уже общалась на эту тему со специалистами в психиатрии, но те хоть отчасти и допускают верность моих подозрений, но стараются все признаки списать на счёт неврозов. Как наши дети будут жить? — Надежда вздохнула. Василий Иванович погладил её по спине и сказал: — Не переживай. Я уже всё продумал. Оформил отпуск, получил деньги и теперь мы можем все вместе куда-нибудь выбраться и отвлечься от всей этой суеты, скажем, в путешествие. По интонации его голоса она уловила какую-то тревогу: — Что-то случилось? — Ничего. Уверяю. В институте срочных дел нет. Отпуск мне положен. Можно отдохнуть недельки три-четыре. Надя с сомнением покачала головой, но спорить и что-либо выяснять не хотела. Её вполне устраивало, что муж вернулся из почти круглосуточного заточения домой, в семью — к ней и детям. Но ей было ясно, что он многое недоговаривает. Следующие два дня Василий Иванович провел между домом, банком и институтом. Несколько дней были проведены в хлопотах и закрытии дел и счетов. Сейчас, направляясь в порт приобретать выездные документы, он невольно подводил итог прошедшей работе. Широкая аллея, оформленная в стиле виртуального пространства, освещалась необычайно жарким и ярким солнцем. Полупрозрачные ограды, искусственно выведенные гибриды деревьев с узорчатыми листьями и густые клумбы цветов — полученные смешением генетических кодов растений и животных. Если об этом не думать, то можно даже привыкнуть и поэтически созерцать. Только вот никак не избавиться от ощущения противоестественности этого окружения. «Идиллия больной фантазии и то ли ещё может быть, — размышлял Василий Иванович. — Проблема человеческой природы не может не вызывать множество опасений Крипта и он постарается как можно дольше скрывать наличие своей личности. Ведь он наверняка понимает, что единственное существо, содержащее для него угрозу в силу непредсказуемости — люди. Как уменьшить вероятность опасных случайных событий? Контроль. Но люди ему нужны для обеспечения его существования и он, очевидно, сформирует сообщество своих рабов, предлагая людям под видом абсолютной свободы абсолютное рабство. А если смена нравственных установок не удастся, то в расход?» С такими мыслями Измайлов вошёл в порт — обширный купол, окружённый густой растительностью парка. За матовой поверхностью здания располагались все службы, размеренно кипела полуавтоматическая жизнь. Собственно осталось воспользоваться простым благом прогресса — он нажал на опцию — «выдать визу» — и автомат отпечатал бланк, который был нужен только ретроградам вроде него (большинство людей пользовались занесёнными в личную память кодами, определяющими правомочность действия). Василий Иванович внимательно проверил верность отпечатанных карт, вздохнул с облегчением и с чувством человека, завершившего важное дело, некоторой легкостью и уверенностью в ближайшем будущем. Теперь он мог со своей семьёй сесть в челнок и совершить перелёт в любом направлении Российского сектора космического пространства. Док усмехнулся в полной уверенности в осуществлении своего тайного намерения, и что если ему удастся осуществить свой план, то вероятность обнаружения места высадки стремится к нулю: — Вот бесконечность Вселенной никому и никогда не будет под силу. И уверенным шагом направился домой... В сумерках последнего дня недели в доме, бывшем семейным гнездом последние восемь лет, супруги сидели на диване перед столиком, заставленным немногочисленной посудой и упаковками — признаками состоявшегося ужина на верхней столешнице, и журналами и несколькими книгами на нижней. Дети были благополучно отправлены спать. И похоже было, что за несколько прошедших часов Надежда узнала нечто новое, что послужило причиной её грусти. — Сколько усилий и всё прахом, — пробормотал Василий Иванович, — Выложил все материалы на общее обозрение, может хоть что-то изменится. — Ты нашёл для себя миссию просвещения неразумных ? — не удержалась от иронии Надежда. — Уже все необходимые знания оставлены и расставлены по полкам — Кому интересно — узнает… А наше преимущество и наша надежда, — Василий Иванович слегка сжал ладонь жены, — в нас самих. — Как грустно… — Ничуть. Мы можем пойти вслед за другими колонистами, поселиться в другой среде, в другом мире. Благо техника нам это позволяет и наши семейные сбережения тоже, — с этими словами Василий Иванович извлёк из нагрудного кармана четыре пластиковых карты. — Что это? — немного растерявшись, спросила жена. — Проезд для всей семьи на транзитную станцию Луна-8, там мы вольны выбрать маршрут один из четырнадцати… — Василий Иванович протянул билеты супруге. Она повертела их в руке — тонкий пластик с зашитыми микрочипами — внешне ничем не отличающиеся ни от каких-либо им подобных проездных документов, эти карты открывали путь в новый мир и новую жизнь. — Когда? — спросила Надежда, возвращая билеты мужу. — Ровно через три дня, в двадцать два ноль-ноль… Времени для собирания рюкзаков и прочих походных предметов более чем достаточно, — с этими словами Василий Иванович сунул билеты в карман. 7 Поселение Бета располагалось на теневой стороне Луны. Освещалось довольно редкими и неяркими источниками, отчего было малозаметным и сумеречным. Сверху было похоже на пчелиные соты с ячейками разных размеров и высоты. Одна из ячеек, довольно заурядная на фоне прочих, оказалась станцией Луна-8. Рядом с её куполом располагались лёгкие суда и яхты, недавно прибывшие и готовившиеся к выходу. Крупнотоннажные редко здесь совершали посадку, — как правило, их принимал Порт-АдАстра. К удивлению доктора транзитная станция была полупустой. Люди дремали, смотрели какую-то телепрограмму на широкоэкранном телевизоре. Здесь, по-видимому, экономили на всём — робот уборщик, поскрипывая износившимися узлами, собирал мусор, не замечая поклажи, и иногда сталкивался с ней и задумывался. Сиденья в зале ожидания были полужесткими. Если транзитный маршрут приходилось ждать долго — к услугам пассажиров была гостиница с номерами а-ля орбитальная космическая станция начала 21-го века — тесно, неуютно, «удобства» — по коридору в полтора шага налево за спальными местами; окна-иллюминаторы, обращённые в звёздную бесконечность, покрыты пылью. Естественно, что Измайлов услышал от супруги комментарии о непрактичности номеров и его недальновидности. Хорошо хоть дети — Мария и Александр (всуе — Маша (десяти лет отроду) и Саня (восьми лет)) — были настолько рады самому событию космического путешествия, что не обращали на бытовые условия ни малейшего внимания. Вариант гостиницы для тех, кто не был стеснён в средствах, располагался в жилом секторе поселения Бета, и доктор, чувствуя себя немного неловко от комментариев жены, повёл семью туда. Гостиница «Альфа Центавра» была достаточно комфортной, и он с облегчением ввёл своих чад и Надежду во вполне приличный номер со всеми условиями для длительного проживания. Впереди было свободное время не менее тридцати часов в ожидании прибытия рейсового корабля. А значит была возможность позавтракать во вполне приличном гостиничном ресторане, побывать в музее истории освоения Луны, пообедать в ресторане «Москва», заказать ужин в номер, а в общем — пожить со своей семьёй и забыть об оставшихся на Земле проблемах. Через 30 часов в 10:00 по Лунному времени прибывал, как указывалось в карте визы, из Российского сектора Лебедя корабль-авизо «Арго», и с этого времени уже можно было занимать места. Отправлялся он между двенадцатью и тринадцатью часами. Уже после посадки на корабль, расположившись в своей каюте, семья разделилась: дети и Надя отправились в кают-компанию — там для пассажиров проводили познавательную лекцию о достопримечательностях на маршруте корабля, а Василию Ивановичу пришёл вызов личного спутникового канала (вызывал Рид) и доктор остался. Сел за стол и включил коммуникатор. — Доброе утро Рид. — Здравствуй, док. Не такое-уж оно и доброе. Новости смотрел? Доктор покачал головой: — Они мне осточертели. Рид продолжил: — Крипт прибрал все контрольные функции себе. Персонал, как ни в чем не бывало, предупредили о «некоторых изменениях» и каждого проинструктировали по порядку исполнения служебных обязанностей. И самое интересное — всех, кто не подключен к нейросети увольняют. Думаю это начало конца. — Взгляни. Технический полуэтаж прямо под ядром Крипта. — С этими словами Рид повернул телекамеру от себя. На экране возникло обширное помещение с низкими потолками. Вдоль него проходили десятки кабельных лотков шириной до метра каждый. Освещение было тусклым, но достаточным, чтобы сразу заметить людей в белых костюмах. Они лежали на полу недалеко друг от друга, неестественно скорчившись, рядом было разбросано какое-то оборудование. Рид, снимая происходящее, подходил к каждому, переворачивал на спину тех, кто свернулся ничком. Все они были мертвы, обезображены. У всех были одинаковые волдыри на открытых участках кожи. Измайлов вдруг ощутил ледяной холод страха. Он с усилием старался собраться с мыслями. — Что это? — Ожоги. — Там был пожар? — Видишь какие-то признаки пожара? Разрушений? Копоти? Нет, дорогой доктор. Не совсем уверен в том, как он это сделал, но они зажарены изнутри. — Бред какой-то... — А надо бы знать, что мозг при определённом состоянии может вызвать признаки травм. А у этих ребят одна общая проблема, — Рид приподнял голову покойника и повернул так, чтобы было видно внешнюю часть интегрированного в голову модуля. Затем с хладнокровием патологоанатома потянул на себя этот вживлённый модуль и с характерным хрустом извлёк его часть и показал крупным планом модуль и «гнездо» чипа в веществе мозга. Доктор почувствовал приступ тошноты, голосовые связки как будто сжало, и он поспешно отвернулся… Через некоторое время снова посмотрел в экран. Рид смотрел зло и отчаянно. Измайлов вздохнул и тихо спросил: — Может, конечно, но зачем? Какого чёрта у вас там происходит? — Ах да… Они намеревались отрубить нашего общего знакомого от всех коммуникаций. И не успели. Не могли успеть… — Где ваша полиция, следователи ? — Полиция? ФБР уже было... Трупы скоро уберут. «Несчастный случай», в общем, произошёл… — Рид тяжело вздохнул: — Кстати сегодня я последний день здесь работаю — объявлено об увольнении за сверхкомпетентность. — На лице инженера СИТ Крипта появилась мрачная, болезненная улыбка. Вдруг доктор ощутил слева от себя дыхание. Испуганно повернулся — в экран уставился недоумённым взглядом Саня. На мгновение Василий Иванович опешил, но тут же закрыл экран и резко отправил Саню «к маме в кают-компанию обедать». Когда Саня ушёл, доктор защелкнул дверь, и вернулся к столу. — Сын? — Поинтересовался Рид. — Да — Александр Васильевич Измайлов. Ради него и не только, я сейчас делаю то, что единственно возможно в сложившихся обстоятельствах... — Док. Зная твой характер, я так предполагаю, что ты попросту постараешься найти безопасное место, но выход нужен не только нескольким счастливчикам… Измайлов покачал головой. — Возможно. Мне уже всё равно. Посмотри — Измайлов повернул камеру и отодвинулся от неё, показывая, где он находится. На экране Рид увидел обстановку космического корабля и усмехнулся: — Здорово устроился, док, и быстрее, чем я мог предположить. Да-а… А вот вашим публикациям о парадоксе алгоритма Крипта (да и не только вашим), никто не придаёт значения. Кстати, наш зверь стёр вашего лабораторного НИИ47 из всех модулей как щенка — очевидно конкурентов-то он не очень любит. — Здесь моя семья и мне больше никого не нужно убеждать. Мы ничего не можем изменить, Рид, советую тебе поступить также, по крайней мере, у нас есть шанс в пограничных мирах. Супрематия колониста обеспечена самой обстановкой, и никакой презумпции виновности. А Земля… Земля переживёт ошибки человечества… Рид сжал зубы — он не привык отступать — раз; второе — у него не было семьи. Впрочем, были родственники, которым ни до него, ни ему до них дела не было. — Надо подумать, док. Не так-то это легко устроить. Чтобы получить доступ к челноку нужно пройти волокиту, и ты знаешь нашу систему — я носитель информации — меня не захотят выпускать. — Россия всё еще открытая страна, приезжай в Плесецк — там наши друзья помогут. — Подумаю… Счастливо вам… Может ещё свидимся… Отключаюсь — время захвата сигнала — 10 секунд… — Береги себя, Рид... С обеих сторон абоненты разомкнули канал, экран погас… «Надеюсь, шпионские игры закончились» — подумал Василий Иванович, вздохнул и посмотрел в иллюминатор. Вдали шли в кильватер яхты, расправляя паруса, наполняя их солнечным ветром. Сейчас их скорость не превышала нескольких километров в час. Но спустя несколько дней они уже будут приближаться к орбите Юпитера в направлении Урана, затем их ждёт гашение инерции, посадка на Оберон и туристический комплекс Пале-Рояль со всем набором развлечений. Регулярные внутрисистемные рейсы всегда готовы принять на борт всех желающих, но пассажиры этих яхт, скорее всего, воспользуются собственными транспортами. Их мир преуспевал, но уже вошел в стадию неуправляемых перемен, а значит вопрос безопасности, столь важный при сложной системе, становился главным. Только вот метод его решения, похоже, вел к исчезновению системы в её привычном виде. Впрочем, колонисты менее всего заботились о Земной цивилизации. Они бежали от неё и более всего были заняты предстоящим строительством новой жизни. Сейчас, когда авизо «Арго» с тридцатью колонистами на борту устремлялся в направлении созвездия Лебедя, у каждого из пассажиров было время поразмыслить о предстоящих перспективах. А виделись они в отрыве от привычной обстановки комфортной цивилизации весьма туманно. Но вместе с чувством утраты уверенности в завтрашнем/послезавтрашнем дне, вместе с выходом из среды, в которой у всех у них жизнь была запрограммирована, в сердцах этих людей появлялось новое, неведомое до сих пор чувство. Оно было наверно сродни тому трепетному ощущению, которое переживал беглый крепостной крестьянин, устремляясь прочь от устоявшейся жизни к неведомой новой, в которой он будет сам себе хозяин, будет трудно, но он будет свободен. С легким сердцем Василий Иванович устремил свой взгляд к открывающейся миллиардами звёзд, завораживающей своими тайнами и пленяющей красотой — Вселенной. |
||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
