|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|
Чужая жизнь 1. Чужой отпуск Последний день отпуска – как много в этом слове. Есть такой тип соусов – кисло-сладкий. Вот и день этот такой же кисло-сладкий, радостно-грустный. С одной стороны тебя ещё переполняет ощущение того, что ты – свободный человек, с другой – довлеет неизбежность наступления завтрашнего дня. Обычно весь отпуск пролетает быстро, казалось – вот ещё вчера ты со счастливым выражением лица прощаешься на месяц с излучающими чёрную зависть коллегами и строишь долговременный планы, и вот уже завтра на работу. Лишь этот день, последний день отпуска – нечто особенное, грустный праздник, как День Рождения, если тебе уже за сорок. И ты стараешься как можно полнее использовать, как можно острее прочувствовать каждую секунду этого последнего дня твоей свободной жизни. Миша Сапожников торжественно прощался со своим отпуском неспешно прогуливаясь по родному городу. Зной стоял уже чётвёртый месяц и Миша уже не помнил, когда столбик термометра опускался ниже плюс тридцати. И, по крайней мере, за два месяца на город не выпало ни капли дождя. Тучи обходили раскалённый островок асфальта и бетона стороной. Зато смог становился всё гуще день ото дня. Миша неспешно спускался по одной из главных улиц к центральной площади. Последний день отпуска у него выпал на воскресенье, людей на площади было много. Молодёжь в основном собиралась в кафешках под «зонтами», родители с детьми – вокруг фонтанов, благо купание в них официально разрешили городские власти. Детвора в них резвилась во всю. В такую жару не хотелось ничего, содержащего хоть грамм алкоголя, даже кваса. Зато очень хотелось мороженого. Миша взял самое дешёвое эскимо и с наслаждением откусил кусочек. Он как будто вернулся в детство, когда они с одноклассниками экономили на школьных обедах, чтобы потом использовать выданную им родителями мелочь на гораздо более полезные по их мнению вещи – мороженое, жвачку или игровые автоматы. Миша нашёл свободную скамейку в тени тополя – это уже можно было считать маленьким чудом. Мысли его крутились вокруг завтрашнего вылета. Он упорно гнал их. Есть несколько железобетонных правил. Одно из них – никогда не думай о работе на отдыхе. Она ещё успеет достать тебя позже. С другой стороны не каждый раз на Меркурии находят руины древнего храма, и уж точно не каждый раз, когда на Меркурии находят очередной древний храм, руководство университета командирует тебя участвовать в раскопках. Съев одно эскимо, Миша купил себе ещё, на этот раз смаковал его очень долго, до тех пор, пока оно не превратилось в жидкую кашицу и не стало капать на асфальт. Чтобы не повторить судьбу старика Хоттабыча из старого советского фильма, третье он решил уже не покупать, просто наблюдая за вечерней площадью, благо и солнце почти скрылось за горизонтом, окрасив западную часть небосклона в оранжево-красные тона, и дневной зной медленно, но верно отступал. Счастливых мамаш с чадами на площади становилось всё меньше, а молодёжи всё больше. «Уж воистину темнота – друг молодёжи», — усмехнулся Миша. На город незаметно опустились сумерки. Загорелись неоновые вывески кафешек и магазинчиков, располагавшихся на первых этажах жилых домов, выходивших своими фасадами на центральные улицы, подмигивали, приглашая зайти внутрь, разноцветные афиши обоих стоявших на площади кинотеатров, Гипнотизировал увешанный неоном и стробоскопами двенадцатиэтажный административный корпус «Аксиона». Миша мог бы сидеть здесь всю ночь – как показывала практика, жизнь в центре города кипела круглые сутки и не затихала ни на минуту, но рано или поздно кончается всё, даже последний день отпуска. Да и вставать завтра придётся затемно, чтобы успеть на автобус к космопорту. Сапожников встал со скамейки, которую тут же оккупировала влюблённая парочка, и медленным шагом направился в сторону дома. Неподалёку подвыпивший парень неуклюже пытался познакомиться с девушкой. Та изредка хихикала – она явно была не против, но из принципа ставила перед парнем всё новые и новые задачи. Миша криво улыбнулся, эта ухмылка больше всего походила на собачий оскал: «Нет, рано, ещё рано», подумал он и покачал головой. И отправился домой. 2. Чужая жара Работать на Меркурии, в общем и целом, можно только на ночной стороне. Скафандров для дневной стороны пока что не придумали. Тем непонятнее становилось, как уцелел здесь фасад храма, выполненный вполне по земному, в древнеегипетском стиле. Может потому, что находился глубоко в трещине, но и там днём становилось «жарче чем в аду» — как метко выразился пилот их скаута. Нашли фасад недавно, всего два месяца назад. Когда профессору Храмову принесли фотографии, полученные при геологическом зондировании ландшафта Меркурия с помощью БПЛА, тот ещё неделю думал что его разыгрывают друзья. До тех пор, пока ему не перезвонил президент РАН. Сразу же снарядили экспедицию, набрали спецов и наиболее перспективных студентов. Основная база археологов висела на «меркуриостационарной» орбите на ночной стороне, на сами раскопки летали на скаутах СЛВЗ- 15 и СЛВЗ-17, коих на базе насчитывалось аж два – СЛВЗ-15 и СЛВЗ-17. Аббревиатура СЛВЗ означала всего лишь «Скаут Лёгкий Вертикального Взлёта», цифры 15 или 17 обозначали тип двигателей. Тот, который 17 за радикальный синий окрас и характерные белые струи, вырывавшиеся из двигателей на взлёте получил прозвище «синий самовар», имел тяговооружённость выше, чем у «пятнашки» процентов на тридцать, но был модификацией редкой и мелкосерийной, поэтому часто и долго стоял на ремонте, в то время как «пятнашка» ремонтировалась пилотом и штатным механиком на базе за ночь с помощью набора ключей, молотка и воззвания к предкам конструктора этого аппарата. Храмов хотел закончить раскопки в храме до наступления Меркурианского утра – но не тут то было. Грунт был очень твёрдым, спёкшимся, а работать нужно было осторожно, чтобы не повредить памятник древней культуры. Чем ближе была линия терминатора, тем больше давил профессор на подчинённых, тем интенсивнее шли раскопки. Храмов не без основания полагал, что во время Меркурианского дня все ранее выкопанные полости заполнит расплавленный камень и раскопки придётся начинать с нуля. По этой причине чем ближе к разлому перемещалась линия терминатора, тем интенсивнее там работали студенты — стажёры. СЛВЗ уже заходили на место раскопок по пологой траектории, жались к поверхности Меркурия. Работать даже в спецскафандре становилось всё тяжелее. Начинался «Меркурианский рассвет». Прямые лучи ещё не достигали места раскопок, но корона уже во всю нагревала поверхности обращённых в сторону солнца скафандров. Работали быстро, практически молча, общаясь только резкими рублеными фразами. Солнечные лучи, даже многократно отражённые пробивались сквозь броню скафандра и нагревали атмосферу внутри. Пот заливал глаза. Храмов понял, что раскопки закончить до наступления дня не удастся, теперь студенты и научные сотрудники городили над входом в храм термостойкое покрытие, ряд за рядом составляя подушку, которая более сорока суток смогла бы выдержать солнечный жар. Миша трудился не покладая рук уже часа четыре. В скафандре было жарко. Очень жарко. Солнечный свет уже не грел, а припекал. День на Меркурии ещё не настал, в тени было достаточно прохладно, чтобы внутри скафандра система кондиционирования справлялась с выделяемым человеческим телом теплом и отражённым тепловым излучением Солнца. На свету скафандр и его хвалёная система кондиционирования перегревались за две – три минуты, и это при том, что само Солнце ещё не взошло над горизонтом, грела только солнечная корона. В конце очередного дня раскопок пилот «пятнашки» прямо сказал профессору Храмову, этот вылет был крайним, а до отправления на базу осталось тридцать минут. Храмов пару минут матерился про себя, потом организовал срочную эвакуацию лагеря. Люди выносили ценное оборудование, садились в скаут сами. Возникла лёгкая суета, во время которой Миша никем незамеченный забрался в единственное откопанное помещение храма. Если сравнить храм с квартирой, то это помещение можно было назвать прихожей – оно лишь информировало случайно заглянувшего в него путника о том, что он может найти внутри. Все стены помещения были покрыты древними фрески и надписями на утерянных языках. Впервые очутившись в этой комнате Храмов чуть было не потерял дар речи. С Земли прилетали специалисты по древним языкам во главе с каким-то американским академиком, по манере одеваться явно подражавшим герою комиксов Индиане Джонсу. Единственное что он смог сказать – что всё это очень похоже на древнеегипетскую культуру и письменность, вот только ни одну из надписей расшифровать он не может. Делегация сделала кучу снимков и удалилась обратно в колыбель человечества. Погрузка завершилась, скаут начал подниматься из расщелины вверх, на ходу убирая посадочный трап и закрывая дверь. Находясь на ночной стороне, расщелина эта выглядела серо и убого, но когда на неё стали попадать солнечные лучи, от неё стало веять чем-то волшебным – красно-оранжевые тона играли на противоположной стене расщелины, линия терминатора приближалась, и свечение это прямо на глазах становилось всё более ярким. Низ расщелины казался рубиновым, но стоило выйти из тёмного помещения на уровень колонн, как цвет изменился на тёмно-красный. Расщелина была длинной, глубокой. Подобно большому каньону она уходила влево и вправо, насколько хватало глаз. Вход в храм находился на самом дне, но даже здесь не было острых камней или граней. Всё было оплавлено солнечными лучами. Восход солнца над Меркурием был настолько завораживающим зрелищем, что Миша на некоторое время забыл, зачем он вообще здесь остался. Все краски вокруг менялись на более светлые, как будто выцветали. Завораживала и солнечная корона, переливающаяся цветами от красного до слепяще-белого, с которым еле справлялись автоматические поляризаторы скафандра. Вся корона бурлила, Огромный протуберанец медленно, словно нехотя, как щупальце осьминога в замедленной съёмке распрямлялся куда-то вдаль в сторону бесконечного космического пространства. Маленькие вихри раскалённых газов, как малые дети резвились в короне, создавая причудливые водовороты. Опомнился Миша только тогда, когда загудела на предельном режиме система кондиционирования воздуха, а самые первые лучи восходящего солнца ударили по глазам. Поляризаторы забрала сначала попытались затемнить столь яркий свет, но как-то сразу выгорели, пришлось заслониться от солнца рукой. Скафандр слушался плохо – то ли просто перегревался, то ли подвижные элементы оплавились и не давали такой свободы действий как раньше. Миша почувствовал, что воздух больше не поступает из регенератора. Ничего страшного. Того воздуха, что оставался в шлеме должно хватить. Главное – не терять времени. Сапожников заложил один из припрятанных зарядов тетрида в воротах храма, ещё два совсем маленьких – под колоннами у входа, и три побольше – под опорами термозащитного навеса. Этого должно было хватить, чтобы разрушить и завалить вход в храм, всё остальное сделает Солнце. Оно зацементирует поверхность так, что за Меркурианскую ночь до храма добраться будет нереально. Хорошо бы ещё и стена расщелины обрушилась… «Рано вам, ещё рано, люди, вы ещё не готовы». Миша лёг под колоннами, дожидаясь наступления утра. Дышать становилось всё тяжелее, мысли путались. Сапожников почувствовал что его куда-то несут и открыл глаза. Перед его лицом закрывалась боковая дверь «семнашки». Бортмеханик скаута Михайлов Михаил Михайлович, которого все уважительно называли «Михалыч», дедок лет шестьдесяти, резаком вскрыл забрало его скафандра. Ворвавшийся внутрь воздух обжёг лицо ледяным холодом. «Что-ж ты, чудило, творишь-то? Из-за тебя пришлось борт гнать по самому терминатору. Жить надоело, исследователь?» Миша хотел, было, сказать, что не имеет ни малейшего желания возвращаться на базу, что хочет остаться там, но не смог разлепить губы, только застонал. Малейшее движение доставляло сильнейшую боль, даже моргать было больно. «Давай-ка, поспи, чудо» — бортмеханик вколол ему что-то прямо сквозь скафандр, и Миша провалился в сладкое забытьё. Ему снилось, что он купается в солнечной короне. Тем временем за кормой скаута прогремел взрыв. Одна из стен расщелины, высотой километров в восемь, начала осыпаться, скаут ощутимо тряхнуло. У «семнашки» в отличие от «пятнашки» прямо над задней откидной рампой было два прямоугольных иллюминатора. Пилот, Стас Макаров, выглянул из кабины, чтобы взглянуть на происходящее позади светопреставление, пробормотал «У-у-ух ё-ё-ё» и опять скрылся в кабине. Михалыч крякнул, покосился на Сапожникова и молча покачал головой. 3. Чужая жизнь «Я должен его слышать немедленно!!! Как не может ответить??? Вы ему сказали, что звонок от Уильяма Армстронга? Он должен знать! В каких верхних слоях? Атмосферы?.. Как только сможете с ним связаться, обязательно передайте, что звонил Уильям Армстронг из Лос-Анджелеса. Мы расшифровали надписи! Он не поверит!!! Эти врата… Как только он сможет, пусть сразу же свяжется со мной, я ему лично объясню!!!» — Уильям Армстронг, ведущий мировой специалист по Древнему Египту бросил трубку на стол и начал расхаживать вперёд – назад по кабинету. Судя по сильному состоянию возбуждения, в котором он находился, заснуть он сегодня не сможет. Да и желания особого не было. Он уже мысленно составлял список учёных по всему миру, которых обязательно нужно было сегодня обзвонить. И через сорок четыре дня, как только на месте раскопок Храмова опять наступит меркурианская ночь, туда отправится международная археологическая экспедиция… Армстронг аж зажмурился от предвкушения. — Анубис, судя по оскалу, тебе удалось задуманное. – Баст очаровательно потянулась, казалось, ещё чуть-чуть и она замурлыкает — А бывало иначе? Люди ещё не готовы к встрече с нашим миром. Однажды мы уже совершили ошибку, незачем её повторять. — Анубис прав. Тогда мы слишком сильно повлияли на их культуру. Такого допускать нельзя. — Тот, что за дурацкая привычка подкрадываться? — Извини, Баст, это вышло случайно. — А как же тот несчастный, с помощью которого ты уничтожил врата? — Я их не уничтожил, просто хорошо засыпал сверху породой, теперь они ещё долго не смогут их раскопать. Ну а дальше видно будет. — И всё-таки, тебе не жаль того человека? — Тогда, в первый раз, они назвали нас богами, а богам можно многое из того, чего нельзя им, обычным смертным. Тот покачал головой и вышел из помещения. Баст встала, подошла к Анубису и прошептала: — А как это, быть в теле человека? — Очень странно… И очень интересно. Тебе нужно будет как-нибудь попробовать. |
||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
